Варвара Шмыкова:
«Любовь – это диалог»
«Любовь – это диалог»
Интервью Вика Смирнова
Фото Виктория Демидова
Фото Виктория Демидова
Актриса Варвара Шмыкова играет в современном театре, снимается в драматическом и комедийном кино и растит сына Корнея. О настроениях театрального андеграунда после ареста Кирилла Серебренникова, о любви с первого взгляда и веб-сериале «В постели» Варя рассказала «Маминому журналу»
Ты поступала в театральное пять лет подряд. Не сдалась, не разуверилась, потому что чувствовала, что это твоё. Почему тебе хочется играть, становиться кем-то ещё, проживать что-то ещё? Что это тебе даёт?
Ты знаешь, у меня был переходный период в жизни. Мы же все выходим из семьи, и ещё какое-то время на тебе остаётся шлейф этого воспитания. Я чувствовала, что была в поиске себя. Сцена мне даёт себя понять. В жизни я чувствую, что говорю какими-то папиными фразами, что у меня мимика мамина, что у меня в голове бабушкины рассказы о том, как правильно… А вот когда я выхожу на сцену, я там одна. Ни на кого не похожая.
Ни на кого из своей семьи?
Даже не то что из своей семьи, а вообще… Мне кажется, когда человек на сцене, видно его полностью, как через микроскоп. Это клёво.
Тебе важно, чтобы тебя видели такой, или ты сама в эти моменты что-то значимое проживаешь?
Я сама что-то понимаю, да. Театр для меня как психотерапия. Можно разговаривать с психотерапевтом, с друзьями, можно напиваться, а можно приходить и говорить с Чеховым, с Брехтом. Это всё какой-то внутренний разговор с кучей вопросов, на которые иногда приходят ответы.
Ты рассказывала, что хотела бы учиться и играть у Кирилла Серебренникова. Сейчас ты работаешь в Центре им. Мейерхольда и в проекте «Июльансамбль», родившемся из вашего курса в Школе-студии МХАТ. События с «Седьмой студией» как-то отразились на вашей театральной жизни?
Безусловно. Наши мысли о том, что всё страшное, что происходит, — очень рядом, и это в любую минуту может коснуться всех, может коснуться нас. Это какой-то стрёмный поворот судьбы. Я не могу говорить за всех, но могу — за наш коллектив и про то окружение, которое я вижу: мастерская Брусникина, маленькие рыжаковцы (Мастерская Виктора Рыжакова — «Мамин»)… У всех остаётся ощущение, что мы просто должны работать по максимуму, честно и ничего не боясь. Не врать и не бояться. Знаешь, я думала, как бы так всем театрам собраться и не на месяц, а хоть на один день отменить все спектакли.
В поддержку.
Да. Так просто, кажется! А потом я рассказала какому-то театральному менеджеру про эту мою взбалмошную идею, и он такой — ты чё, типа, столько денег, зрители, возвраты, всё вот это… Не знаю. С другой стороны, в андеграунде театральном все как-то сплотились.
Актёры «Гоголь-центра» говорят, у них особая атмосфера, нет зависти, злости и сплетен, как это часто бывает в театрах. А как у вас? Сталкивалась ли ты сама с этими сложностями актёрской профессии?
Мы просто какие-то счастливые люди. Видимо, это всё идёт от самого мастера. Что Виктор Анатольевич Рыжаков, что Кирилл Семёнович Серебренников, что покойный Дмитрий Владимирович Брусникин — они все, мне кажется, люди одного склада. У меня никогда за всё время учёбы и работы не было никаких подстав, плохого стёба, пинков. У нас был случай — танцевальный спектакль, и нас пять девочек. У одной что-то не получалось, и очень разозлилась режиссёр, говорит — так, давай, пробуй теперь ты! И кто-то говорит — может, пусть она ещё раз попробует? Так, Варя, значит, ты! И я говорю — мне кажется, я так хорошо не смогу. Мы потом сидим и думаем — как так? Обычно же наоборот — да, давай я пойду! Это круто, что у нас иначе. Мы это ценим и поддерживаем такую установку. Мы очень разные, но все свои, мы друг друга понимаем. Конечно, у нас есть шутки и подколы, но всё это в игровой форме.
Ты знаешь, у меня был переходный период в жизни. Мы же все выходим из семьи, и ещё какое-то время на тебе остаётся шлейф этого воспитания. Я чувствовала, что была в поиске себя. Сцена мне даёт себя понять. В жизни я чувствую, что говорю какими-то папиными фразами, что у меня мимика мамина, что у меня в голове бабушкины рассказы о том, как правильно… А вот когда я выхожу на сцену, я там одна. Ни на кого не похожая.
Ни на кого из своей семьи?
Даже не то что из своей семьи, а вообще… Мне кажется, когда человек на сцене, видно его полностью, как через микроскоп. Это клёво.
Тебе важно, чтобы тебя видели такой, или ты сама в эти моменты что-то значимое проживаешь?
Я сама что-то понимаю, да. Театр для меня как психотерапия. Можно разговаривать с психотерапевтом, с друзьями, можно напиваться, а можно приходить и говорить с Чеховым, с Брехтом. Это всё какой-то внутренний разговор с кучей вопросов, на которые иногда приходят ответы.
Ты рассказывала, что хотела бы учиться и играть у Кирилла Серебренникова. Сейчас ты работаешь в Центре им. Мейерхольда и в проекте «Июльансамбль», родившемся из вашего курса в Школе-студии МХАТ. События с «Седьмой студией» как-то отразились на вашей театральной жизни?
Безусловно. Наши мысли о том, что всё страшное, что происходит, — очень рядом, и это в любую минуту может коснуться всех, может коснуться нас. Это какой-то стрёмный поворот судьбы. Я не могу говорить за всех, но могу — за наш коллектив и про то окружение, которое я вижу: мастерская Брусникина, маленькие рыжаковцы (Мастерская Виктора Рыжакова — «Мамин»)… У всех остаётся ощущение, что мы просто должны работать по максимуму, честно и ничего не боясь. Не врать и не бояться. Знаешь, я думала, как бы так всем театрам собраться и не на месяц, а хоть на один день отменить все спектакли.
В поддержку.
Да. Так просто, кажется! А потом я рассказала какому-то театральному менеджеру про эту мою взбалмошную идею, и он такой — ты чё, типа, столько денег, зрители, возвраты, всё вот это… Не знаю. С другой стороны, в андеграунде театральном все как-то сплотились.
Актёры «Гоголь-центра» говорят, у них особая атмосфера, нет зависти, злости и сплетен, как это часто бывает в театрах. А как у вас? Сталкивалась ли ты сама с этими сложностями актёрской профессии?
Мы просто какие-то счастливые люди. Видимо, это всё идёт от самого мастера. Что Виктор Анатольевич Рыжаков, что Кирилл Семёнович Серебренников, что покойный Дмитрий Владимирович Брусникин — они все, мне кажется, люди одного склада. У меня никогда за всё время учёбы и работы не было никаких подстав, плохого стёба, пинков. У нас был случай — танцевальный спектакль, и нас пять девочек. У одной что-то не получалось, и очень разозлилась режиссёр, говорит — так, давай, пробуй теперь ты! И кто-то говорит — может, пусть она ещё раз попробует? Так, Варя, значит, ты! И я говорю — мне кажется, я так хорошо не смогу. Мы потом сидим и думаем — как так? Обычно же наоборот — да, давай я пойду! Это круто, что у нас иначе. Мы это ценим и поддерживаем такую установку. Мы очень разные, но все свои, мы друг друга понимаем. Конечно, у нас есть шутки и подколы, но всё это в игровой форме.
Расскажи про какую-нибудь вашу традицию.
С каждым режиссёром перед началом спектакля мы делаем «руку» — складываем руки и кричим что-то. С Виктором Анатольевичем это фраза Володина «Стыдно быть несчастливым!»
Ты снимаешься в сериале «Чики» — там классная компания собралась, помню ваши с Ириной Горбачёвой в Инстаграме развесёлые сториз со съёмок. Когда его ждать и кого ты там играешь?
Я вот только что с озвучки приехала. Пока мы сняли одну пилотную серию, доделываем её — звук, цвет, и в течение недели-двух будет показ для своих. Сейчас решается, какой канал это возьмёт. Я играю проститутку.
Вот-вот выйдет новый веб-сериал с тобой в одной из главных ролей — «В постели». Почему ты согласилась в нём участвовать? Какой мы тебя увидим?
Смешной! Вчера был предпоказ. Режиссёр, когда все вышли на сцену, сказал: это всё мои друзья! Это действительно так, мы все там дружим. Вместе выпиваем, ходим друг к другу на спектакли, смотрим друг на друга в других работах. Я недавно встретила одну девочку знакомую, она говорит — меня тоже звали на кастинг, но я что-то не решилась, какая-то такая тема… А там практически нет обнажёнки, ну, такого, знаешь — ой-ой, как неловко. Там всё так красиво, так круто! Крутой оператор, крутой художник, звукорежиссёр, режиссёр, продюсер — что они проделали! — Лиза и Яша. В такую команду, которая горит идеей, невозможно не войти, тем более, если тебя зовут.
Это история об отношениях, а не только и не столько о сексе?
Да, секс играет вторую роль. Там практически, как в театре, ты рассматриваешь человека — всё происходит в кровати. Тоже как будто под микроскопом.
Фильм «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Ты сыграла в нём волонтёра поискового отряда и совсем скоро стала мамой. Для тебя лично это всё-таки история конкретной семьи или страны?
Для меня «Нелюбовь» — история конкретной семьи, и это страшно. Ну, а то, что это и про Россию тоже — ещё страшнее.
С каждым режиссёром перед началом спектакля мы делаем «руку» — складываем руки и кричим что-то. С Виктором Анатольевичем это фраза Володина «Стыдно быть несчастливым!»
Ты снимаешься в сериале «Чики» — там классная компания собралась, помню ваши с Ириной Горбачёвой в Инстаграме развесёлые сториз со съёмок. Когда его ждать и кого ты там играешь?
Я вот только что с озвучки приехала. Пока мы сняли одну пилотную серию, доделываем её — звук, цвет, и в течение недели-двух будет показ для своих. Сейчас решается, какой канал это возьмёт. Я играю проститутку.
Вот-вот выйдет новый веб-сериал с тобой в одной из главных ролей — «В постели». Почему ты согласилась в нём участвовать? Какой мы тебя увидим?
Смешной! Вчера был предпоказ. Режиссёр, когда все вышли на сцену, сказал: это всё мои друзья! Это действительно так, мы все там дружим. Вместе выпиваем, ходим друг к другу на спектакли, смотрим друг на друга в других работах. Я недавно встретила одну девочку знакомую, она говорит — меня тоже звали на кастинг, но я что-то не решилась, какая-то такая тема… А там практически нет обнажёнки, ну, такого, знаешь — ой-ой, как неловко. Там всё так красиво, так круто! Крутой оператор, крутой художник, звукорежиссёр, режиссёр, продюсер — что они проделали! — Лиза и Яша. В такую команду, которая горит идеей, невозможно не войти, тем более, если тебя зовут.
Это история об отношениях, а не только и не столько о сексе?
Да, секс играет вторую роль. Там практически, как в театре, ты рассматриваешь человека — всё происходит в кровати. Тоже как будто под микроскопом.
Фильм «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Ты сыграла в нём волонтёра поискового отряда и совсем скоро стала мамой. Для тебя лично это всё-таки история конкретной семьи или страны?
Для меня «Нелюбовь» — история конкретной семьи, и это страшно. Ну, а то, что это и про Россию тоже — ещё страшнее.
Ты как-то говорила, что это кино о равнодушии. Как из любви можно уйти в нелюбовь и равнодушие?
Закопаться в своих проблемах, уйти от реальности, жить не здесь, куда-то всегда стремиться, витать-мечтать. А вот она жизнь, здесь. Мне кажется, в «Нелюбви» любовь ушла на второй план. Не то чтобы её нет совсем.
Как тебе удаётся помнить, что жизнь здесь?
У нас очень много диалогов с Женей, моим мужем. Мы всегда общаемся и как-то держим друг друга здесь. У нас обоих такие иллюзорные профессии, а семья даёт ощущение важности жизни.
Твой муж оператор Женя Козлов — любовь с первой встречи. Ты добивалась его расположения полгода, понимала, что вам нужно быть вместе. Как ты это делала?
У меня в жизни так много крутых совпадений происходит, засчёт которых, наверное, я и счастлива. Мы познакомились с Женей, ходили на какие-то там свидания, но это всё никуда не развивалось, а потом я не поступила в институт и должна была работать в торговом центре «Цветной». А он жил на Чистых прудах, и идти к нему до «Цветного» десять минут. Я говорю — так, может, я у тебя поживу? И мы стали жить вместе.
У него не было девушки?
Не было.
А у тебя был парень, кажется.
Я рассталась с ним в день нашей встречи с Женей.
После того, как вы познакомились?
Нет, за час до этого.
Что ответил Женя на предложение жить вместе?
Он согласился, но, понимаешь, это же не было про парня и девушку. Как приятели!
Вы обсуждали с Женей потом, в какой момент он понял, что ты, вообще-то, его будущая жена?
Да, он сказал, что тоже сразу всё почувствовал, просто, видимо, немножко испугался, что вот так это бывает в жизни. А я не испугалась, я была в шоке — мне 19 лет, вся жизнь впереди, столько ещё можно завести романов! Но вот я вижу его и понимаю, что с этим человеком буду всю жизнь.
Мы с мужем вместе тоже с очень нежного возраста, и в начале наших отношений я столкнулась с такой реакцией окружающих — да не выдумывай, будет ещё миллион всяких Петь и Вась, какая любовь в 15 лет и прочее. А ты переживала неподдержку близких?
Конечно. Подружки и друзья говорили, мол, Варя, какая ты дура, он тебя использует… А я же не могла им объяснить, что происходит между нами, когда мы вместе. Потому что это любовь. Окей, я могу подождать, пусть он сколько угодно будет думать и понимать, но это любовь, и странно от этого уходить. Люди редко себя слушают. Может, у кого-то это было, просто он упустил, подумал — ай, ещё надо погулять! Или, там, девочка какая-нибудь думает — да такого не может быть, такое только в фильмах, но не со мной! А я говорю — блин, ну если ты чувствуешь, что надо написать человеку — просто пиши ему.
Закопаться в своих проблемах, уйти от реальности, жить не здесь, куда-то всегда стремиться, витать-мечтать. А вот она жизнь, здесь. Мне кажется, в «Нелюбви» любовь ушла на второй план. Не то чтобы её нет совсем.
Как тебе удаётся помнить, что жизнь здесь?
У нас очень много диалогов с Женей, моим мужем. Мы всегда общаемся и как-то держим друг друга здесь. У нас обоих такие иллюзорные профессии, а семья даёт ощущение важности жизни.
Твой муж оператор Женя Козлов — любовь с первой встречи. Ты добивалась его расположения полгода, понимала, что вам нужно быть вместе. Как ты это делала?
У меня в жизни так много крутых совпадений происходит, засчёт которых, наверное, я и счастлива. Мы познакомились с Женей, ходили на какие-то там свидания, но это всё никуда не развивалось, а потом я не поступила в институт и должна была работать в торговом центре «Цветной». А он жил на Чистых прудах, и идти к нему до «Цветного» десять минут. Я говорю — так, может, я у тебя поживу? И мы стали жить вместе.
У него не было девушки?
Не было.
А у тебя был парень, кажется.
Я рассталась с ним в день нашей встречи с Женей.
После того, как вы познакомились?
Нет, за час до этого.
Что ответил Женя на предложение жить вместе?
Он согласился, но, понимаешь, это же не было про парня и девушку. Как приятели!
Вы обсуждали с Женей потом, в какой момент он понял, что ты, вообще-то, его будущая жена?
Да, он сказал, что тоже сразу всё почувствовал, просто, видимо, немножко испугался, что вот так это бывает в жизни. А я не испугалась, я была в шоке — мне 19 лет, вся жизнь впереди, столько ещё можно завести романов! Но вот я вижу его и понимаю, что с этим человеком буду всю жизнь.
Мы с мужем вместе тоже с очень нежного возраста, и в начале наших отношений я столкнулась с такой реакцией окружающих — да не выдумывай, будет ещё миллион всяких Петь и Вась, какая любовь в 15 лет и прочее. А ты переживала неподдержку близких?
Конечно. Подружки и друзья говорили, мол, Варя, какая ты дура, он тебя использует… А я же не могла им объяснить, что происходит между нами, когда мы вместе. Потому что это любовь. Окей, я могу подождать, пусть он сколько угодно будет думать и понимать, но это любовь, и странно от этого уходить. Люди редко себя слушают. Может, у кого-то это было, просто он упустил, подумал — ай, ещё надо погулять! Или, там, девочка какая-нибудь думает — да такого не может быть, такое только в фильмах, но не со мной! А я говорю — блин, ну если ты чувствуешь, что надо написать человеку — просто пиши ему.
А стереотипы про мальчиков и девочек? Кто кому первый пишет и вот это всё?
Они меня раздражают. Я, наверное, специально делаю всё наоборот. Мы живём в XXI веке, а есть люди, которые до сих пор верят в приметы. На автомате три раза плюют и стучат по столу. Откуда нафиг это в тебе? Надо поскорее от этого избавляться, надо жить чистым разумом.
На YouTube есть видеоинтервью, которое вы сняли с Женей, и ты там говоришь, что всегда всё знаешь заранее и тебя сложно удивить. Что это? Интуиция? Уверенность в себе?
Скорее, интуиция. Уверенность в себе такая штука… Я не знаю, может, это кокетство — мне иногда неловко на публике. В театре такое бывает — выхожу как будто в первый раз. Думаю, всё-таки интуиция. Я верю в такие вещи, знаешь… Не то чтобы я ведьма, просто есть вещи, которые невозможно объяснить, описать.
Как Женя сделал тебе предложение?
Мы пошли в поход. Должны были подняться на Эльбрус, но не поднялись, и на той крайней точке, где мы остались стоять, на этих снегах, камнях, в палатке он просто утром подарил мне кольцо. И я сказала «да».
Сама ты его жениться не позвала.
Нет, зачем! Я не очень за свадьбы. Когда мы только начинали быть вместе, у меня, конечно, было это — всё, муж, свадьба! Потом быстро сошло на нет, потому что это не очень важно, я к этому ровно отношусь. И тут Женёк делает мне предложение! Он к этой свадьбе так отнёсся! Сам сделал всё, и это было очень круто. Мы были в отеле-замке в горах Грузии, куда он привёз всю нашу большую семью. Мы сначала поженились в загсе около дома, а там сделали церемонию. И вот меня папа вёл к Жене, а моя мама и все дети были в русских народных костюмах. Это смешно, с одной стороны, но я понимаю, что для мамы очень важно.
Как, спустя много лет вместе, ты можешь объяснить, описать любовь?
Любовь это диалог. Когда тебе есть о чём поговорить, когда ты хочешь поговорить, хочешь быть услышанной, и это бесконечная машина. Все спрашивают, знаешь, а вот вы так долго вместе, где все эти кризисы, ля-ля-ля… Да были все кризисы! Просто когда есть любовь, они проходят, кризисы эти. Помню, как-то мы однажды ссорились, я была не права, и он был не прав, и я понимаю — вот мы ссоримся, и это круто, нам не всё равно! За всем этим нужно не забывать главное — это ссора, а есть любовь, она намного больше и выше. Всегда нужно об этом помнить. Проблемы, быт действительно могут забрать всё твоё внимание, а внимание должно быть на человеке.
У вас обоих непростые профессии — съёмки, гастроли, репетиции. Что помогает вам оставаться близкими?
Разговоры. Мы всё время делимся впечатлениями — про прочитанное, просмотренное. Я Жене отправляю то, что я буду делать, он мне что-то говорит об этом. Бесконечный диалог. И, конечно, сын Корней. Когда мы с ним — это детство, удовольствие, удивления, радости.
Они меня раздражают. Я, наверное, специально делаю всё наоборот. Мы живём в XXI веке, а есть люди, которые до сих пор верят в приметы. На автомате три раза плюют и стучат по столу. Откуда нафиг это в тебе? Надо поскорее от этого избавляться, надо жить чистым разумом.
На YouTube есть видеоинтервью, которое вы сняли с Женей, и ты там говоришь, что всегда всё знаешь заранее и тебя сложно удивить. Что это? Интуиция? Уверенность в себе?
Скорее, интуиция. Уверенность в себе такая штука… Я не знаю, может, это кокетство — мне иногда неловко на публике. В театре такое бывает — выхожу как будто в первый раз. Думаю, всё-таки интуиция. Я верю в такие вещи, знаешь… Не то чтобы я ведьма, просто есть вещи, которые невозможно объяснить, описать.
Как Женя сделал тебе предложение?
Мы пошли в поход. Должны были подняться на Эльбрус, но не поднялись, и на той крайней точке, где мы остались стоять, на этих снегах, камнях, в палатке он просто утром подарил мне кольцо. И я сказала «да».
Сама ты его жениться не позвала.
Нет, зачем! Я не очень за свадьбы. Когда мы только начинали быть вместе, у меня, конечно, было это — всё, муж, свадьба! Потом быстро сошло на нет, потому что это не очень важно, я к этому ровно отношусь. И тут Женёк делает мне предложение! Он к этой свадьбе так отнёсся! Сам сделал всё, и это было очень круто. Мы были в отеле-замке в горах Грузии, куда он привёз всю нашу большую семью. Мы сначала поженились в загсе около дома, а там сделали церемонию. И вот меня папа вёл к Жене, а моя мама и все дети были в русских народных костюмах. Это смешно, с одной стороны, но я понимаю, что для мамы очень важно.
Как, спустя много лет вместе, ты можешь объяснить, описать любовь?
Любовь это диалог. Когда тебе есть о чём поговорить, когда ты хочешь поговорить, хочешь быть услышанной, и это бесконечная машина. Все спрашивают, знаешь, а вот вы так долго вместе, где все эти кризисы, ля-ля-ля… Да были все кризисы! Просто когда есть любовь, они проходят, кризисы эти. Помню, как-то мы однажды ссорились, я была не права, и он был не прав, и я понимаю — вот мы ссоримся, и это круто, нам не всё равно! За всем этим нужно не забывать главное — это ссора, а есть любовь, она намного больше и выше. Всегда нужно об этом помнить. Проблемы, быт действительно могут забрать всё твоё внимание, а внимание должно быть на человеке.
У вас обоих непростые профессии — съёмки, гастроли, репетиции. Что помогает вам оставаться близкими?
Разговоры. Мы всё время делимся впечатлениями — про прочитанное, просмотренное. Я Жене отправляю то, что я буду делать, он мне что-то говорит об этом. Бесконечный диалог. И, конечно, сын Корней. Когда мы с ним — это детство, удовольствие, удивления, радости.
Корней всегда с вами: в театре, на съёмках, в поездках. Как тебе удаётся напрочь разбивать мнение о том, что невозможно быть и успешной актрисой, и чуткой мамой?
В спектакле «Баал» есть одна сцена: мальчик читает стихотворение Бертольда Брехта, а я параллельно крашусь и перевожу. Мы делаем третий прогон, когда я крашусь, до этого только переводила. Немножко ещё неосвоенный материал, и у меня не получалась эта сцена. И вот я на репетиции, всё хорошо и здорово, выхожу на сцену, открываю эту штуку с косметикой и вижу, что там нет кисти, я не могу накраситься. У меня был такой стресс! Но я сделала всё чётко — не залажала, не ошиблась в словах. Я понимаю, что чем больше человеку приходит, тем мощнее он начинает соображать и работать. Ну, у меня это так. С Корнеем произошла такая же штука. Я вышла на сцену в его два месяца, потихоньку начала играть репертуар. Да, мы ездили на гастроли, и для меня это было так очевидно, что он едет со мной. И вот к вопросу про театр — у нас директор театра качает моего сына во время спектакля. Такие у нас отношения.
Про свою маму говоришь вот что: «Она не стала бы меня хвалить, если бы я плохо прочитала стихотворение/спела песню/сыграла спектакль. Она всегда скажет честно, иногда даже очень честно. Но именно это мне от неё и надо». В недавнем интервью Андрей Звягинцев рассказывал о маме — она все его дела считала прекрасными, и потому внутри него была свобода делать, что хочется, и ощущение, что есть кто-то, кто всегда за него. У тебя было это чувство — что мама всегда за тебя?
Нет. Мне кажется, у мамы ко мне какое-то особое отношение, потому что мы с ней очень похожи. Мне только предстоит узнать, как это — общаться со своим взрослым ребёнком, делающим какие-то профессиональные шаги. Я не знаю, как я буду реагировать. Это очень крутая позиция — быть всегда за ребёнка. Я бы хотела её придерживаться, думаю, в этом есть логика и истина. Моя мама просто очень строгая. Я не хочу быть похожей на маму в этом.
Родительство — это процесс, невозможно выбрать одну стратегию, принять одно верное решение и больше ни о чём не думать. Но всё-таки — есть ли какие-то вещи, которые ты для себя определила в своём материнстве?
Only love! Никаких насильственных штук не хочется. Я хочу, чтобы Корней был моим другом. Он очень крутой чувак. Я не хочу быть мамой, которую боятся и потому слушаются. Хочется, чтобы весело было.
Ты выросла в большой семье — пять братьев и сестёр. Твоё детство, детство Жени повлияло на то, как вы растите сына?
Тут простая арифметика — Женя один ребёнок в семье, и на этом можно закончить! Я вообще не переживаю не из-за чего, а он очень переживает. Из-за того, что Корней сломал ногу, из-за того, что он покашлял или плакал ночью… Из-за всего. Я его успокаиваю — Женёк, это нормально! Мы, безусловно, смотрим на опыт наших родителей и понимаем, что у них не было такого диалога, который есть сейчас у нас. У меня с ними тоже особо не было диалога, и поэтому это стало очень важным в моей семье.
В спектакле «Баал» есть одна сцена: мальчик читает стихотворение Бертольда Брехта, а я параллельно крашусь и перевожу. Мы делаем третий прогон, когда я крашусь, до этого только переводила. Немножко ещё неосвоенный материал, и у меня не получалась эта сцена. И вот я на репетиции, всё хорошо и здорово, выхожу на сцену, открываю эту штуку с косметикой и вижу, что там нет кисти, я не могу накраситься. У меня был такой стресс! Но я сделала всё чётко — не залажала, не ошиблась в словах. Я понимаю, что чем больше человеку приходит, тем мощнее он начинает соображать и работать. Ну, у меня это так. С Корнеем произошла такая же штука. Я вышла на сцену в его два месяца, потихоньку начала играть репертуар. Да, мы ездили на гастроли, и для меня это было так очевидно, что он едет со мной. И вот к вопросу про театр — у нас директор театра качает моего сына во время спектакля. Такие у нас отношения.
Про свою маму говоришь вот что: «Она не стала бы меня хвалить, если бы я плохо прочитала стихотворение/спела песню/сыграла спектакль. Она всегда скажет честно, иногда даже очень честно. Но именно это мне от неё и надо». В недавнем интервью Андрей Звягинцев рассказывал о маме — она все его дела считала прекрасными, и потому внутри него была свобода делать, что хочется, и ощущение, что есть кто-то, кто всегда за него. У тебя было это чувство — что мама всегда за тебя?
Нет. Мне кажется, у мамы ко мне какое-то особое отношение, потому что мы с ней очень похожи. Мне только предстоит узнать, как это — общаться со своим взрослым ребёнком, делающим какие-то профессиональные шаги. Я не знаю, как я буду реагировать. Это очень крутая позиция — быть всегда за ребёнка. Я бы хотела её придерживаться, думаю, в этом есть логика и истина. Моя мама просто очень строгая. Я не хочу быть похожей на маму в этом.
Родительство — это процесс, невозможно выбрать одну стратегию, принять одно верное решение и больше ни о чём не думать. Но всё-таки — есть ли какие-то вещи, которые ты для себя определила в своём материнстве?
Only love! Никаких насильственных штук не хочется. Я хочу, чтобы Корней был моим другом. Он очень крутой чувак. Я не хочу быть мамой, которую боятся и потому слушаются. Хочется, чтобы весело было.
Ты выросла в большой семье — пять братьев и сестёр. Твоё детство, детство Жени повлияло на то, как вы растите сына?
Тут простая арифметика — Женя один ребёнок в семье, и на этом можно закончить! Я вообще не переживаю не из-за чего, а он очень переживает. Из-за того, что Корней сломал ногу, из-за того, что он покашлял или плакал ночью… Из-за всего. Я его успокаиваю — Женёк, это нормально! Мы, безусловно, смотрим на опыт наших родителей и понимаем, что у них не было такого диалога, который есть сейчас у нас. У меня с ними тоже особо не было диалога, и поэтому это стало очень важным в моей семье.
Расскажи про Женю-папу. Изменился ли он и ваши отношения после рождения Корнея?
Ещё с беременности появилось больше нежности, больше интереса к моему телу — ого, ты была такой, а потом родила человека! А потом стала вот такой, с такими большими сиськами! Мы с Женей вместе вот так друг на друга смотрим, и это прикольно. Женя очень внимательный папа, заботливый, ему в кайф это. Когда он начинает утром с Корнеем делать зарядку, я вижу, что в нём какой-то ребёнок внутри, который не может найти выход, прямо прорывается! Это круто наблюдать. Когда мы втроём, я ощущаю, какая мы большая сила и как много можем дать друг другу.
Как ты думаешь, в том, что мужчина становится вовлечённым папой, есть заслуга женщины, которая рядом с ним?
Что бы ни сделал мужчина, всегда есть заслуга женщины, которая рядом с ним!
Я вот что имею в виду. Иногда женщина берёт на себя абсолютно всё, не оставляя места для отношений папы и ребёнка, и это становится нормальным — то, что ребёнок больше женская ответственность.
Да! Мы закончили кормить грудью, и я Жене говорю — сейчас очень важно, чтобы ты с ним был. У нас эта близость уже есть, прививка эта. Теперь вам нужно стать такими братанами, чуваками.
А у тебя получается не вмешиваться, если Женя в чём-то ошибается с Корнеем?
Не всегда! Я импульсивный и вспыльчивый человек. Но я учусь терпению, учусь быть в стороне.
Твои слова о сыне: «Корней — ходячее пособие о том, как надо жить». Как?
Как чувствуешь и как хочется.
Ещё с беременности появилось больше нежности, больше интереса к моему телу — ого, ты была такой, а потом родила человека! А потом стала вот такой, с такими большими сиськами! Мы с Женей вместе вот так друг на друга смотрим, и это прикольно. Женя очень внимательный папа, заботливый, ему в кайф это. Когда он начинает утром с Корнеем делать зарядку, я вижу, что в нём какой-то ребёнок внутри, который не может найти выход, прямо прорывается! Это круто наблюдать. Когда мы втроём, я ощущаю, какая мы большая сила и как много можем дать друг другу.
Как ты думаешь, в том, что мужчина становится вовлечённым папой, есть заслуга женщины, которая рядом с ним?
Что бы ни сделал мужчина, всегда есть заслуга женщины, которая рядом с ним!
Я вот что имею в виду. Иногда женщина берёт на себя абсолютно всё, не оставляя места для отношений папы и ребёнка, и это становится нормальным — то, что ребёнок больше женская ответственность.
Да! Мы закончили кормить грудью, и я Жене говорю — сейчас очень важно, чтобы ты с ним был. У нас эта близость уже есть, прививка эта. Теперь вам нужно стать такими братанами, чуваками.
А у тебя получается не вмешиваться, если Женя в чём-то ошибается с Корнеем?
Не всегда! Я импульсивный и вспыльчивый человек. Но я учусь терпению, учусь быть в стороне.
Твои слова о сыне: «Корней — ходячее пособие о том, как надо жить». Как?
Как чувствуешь и как хочется.