Со стороны старших дочек поначалу чувствовалось непонимание: что вы, родители, зачем вам это нужно? У вас же внуки есть, мало вам этой суеты и забот? Я отвечал, что всё будет нормально, мы справимся. Всё-таки авторитет родителей для них много значит, они поняли, что мы уже приняли решение и ничего не изменишь. Сейчас появляется ощущение, что так всегда и было — дети, внуки, все родные. Такое чувство, что мы уже давно вместе.

Старшие дочки с нами не живут, а у младшей, её тоже зовут Настей, когда мы усыновили ребят, поначалу возникала ревность. Ей, как младшей, должна была достаться вся наша любовь. Она стеснительная девочка, но по лицу можно было прочитать неприятие и даже осуждение. Но она никогда не заявляла об этом открыто. Мы с женой пытались ей показать своим поведением, чтобы она не переживала. Несколько раз говорили с Настей, чтобы её успокоить.

С ревностью я сталкивался, ещё когда росли старшие дочки — это хуже некуда. Поэтому не было такого, чтобы Насте уделялось больше внимания после появления Анастасии и Максима. По молодости я не слишком разбирался в воспитании, но чувствовал, что старший ребёнок ревнует к младшему. А здесь уже начинаются ссоры и даже драки. Со временем я понял, что относиться ко всем надо одинаково — и к внукам тоже.

У меня четыре родных дочери, и, конечно, я мечтал о сыне. Но когда мы взяли под опеку Максима, пришлось задуматься: как же с мальчиками общаться? С девочками я уже привык, а тут всё по-другому, надо было ключик к характеру найти. Воспитание мальчика — это дополнительная ответственность, с девчонками как-то попроще, мне кажется. А тут всё-таки мужчина растёт, защитник семьи. Стараюсь его брать с собой, чтобы все дела вместе делать — и дома, и на даче. Что мне самому интересно, я пытаюсь передать и Максиму.

Мой отец дал мне много навыков. С появлением сына я стал по-новому смотреть на наше с ним общение. Любовь к технике у меня от отца: начинали с велосипедов, мопедов, мотоциклов, машины потом пошли. Всё ремонтировали, перебирали.

Я понял, что надо прививать умения на своём примере. Максим пока очень несамостоятельный, ему надо постоянно напоминать, что он уже на многое способен. Он может ходить и канючить целый день, чтобы ему помогли, а сам вникать не хочет. Например, сломался самокат — я показал, как надо ремонтировать, рассказал, что в его возрасте уже мог мопед сам починить. Но Максим потихоньку всему учится.

Не могу сказать, что у нас всё идеально, проблем каждый день хватает. С ребятами бывает непросто, и это понятно. С Максимом и Настей больше занимается Марина, особенно помогает с уроками. Здесь могут возникать проблемы. У меня терпения не хватает, готов уже ответ подсказать, а жена терпеливо объясняет, добивается, чтобы они задачи решали сами.

Конечно, когда мы с Мариной начинаем прививать ребятам самостоятельность, у них на первых порах возникает отторжение. Здесь и случаются конфликты. Видимо, ребята привыкли, в детском доме всё всегда делали за них. Но созидательная строгость со стороны взрослых полезна при воспитании. Максим с Настей уже поняли, что дома у каждого есть свои обязанности, поэтому быть просто потребителем не получится. Максим, к тому же, видит, как внуки себя ведут по отношению ко мне и Марине, и тоже начинает стараться. И его обязательно надо хвалить, когда что-то получается.

Мы с Максом вместе разучиваем стихи. Недавно он «Бородино» в школе прочитал — молодец. Там много новых слов, приходилось объяснять, что они значат. Сложно идёт, он бубнит себе, ничего не ясно. Я ему на смартфоне показал, как артисты читают: «Чувствуешь? Надо же понять, о чём стихи, с эмоциями рассказывать». И на второй день уже вроде лучше, выражение появилось.

Мы с женой отходчивые. Без ссор иногда не обходится — оба эмоциональные, быстро заводимся, хотя и особого повода может не быть; просто слово за слово. Иногда не сходимся в вопросах воспитания — кому-то кажется, что надо жёстче или мягче, а у кого-то в этот момент другое мнение. Можем даже подолгу не разговаривать, но обязательно миримся. Чаще первый шаг к примирению делает жена, за что я ей благодарен.

У нас в семье очень доверительная атмосфера, это очень важно — и с детьми, и между мной и Мариной. Конечно, я стараюсь давать жене отдохнуть, когда у неё силы на исходе. Ей надо отвлекаться от детей, а то они у неё и дома, и на работе. Марина меня тоже очень поддерживает. Я могу выйти из себя, какие-то ситуации принимать близко к сердцу. Она меня всегда успокаивает, говорит, что всё решаемо и что мы обязательно вместе справимся.

Я более закрыт в плане эмоций и редко говорю Марине, что люблю её. Жена мне в любви чаще признаётся. Мы много лет вместе, уже притёрлись друг к другу: появились привычки в повседневной жизни, привязанность. Но всё равно я часто смотрю на жену и думаю: «Как же я её люблю».

Пообщаться с другими многодетными семьями полезно и интересно. Это и помощь, и обмен опытом. Как-то раз я был на встрече таких же многодетных родителей. Слушал истории семей — восхищался ими и преклонялся перед их мужеством. Сколько детей, в том числе приёмных, некоторые выпустили в жизнь! Кроме меня, на той встрече был только ещё один папа, а остальные — женщины. Мужчинам, наверно, сложнее посещать такие мероприятия в силу большей закрытости характера и некоторой стеснительности.

Сообща решать проблемы, преодолевать препятствия, включаться в процесс воспитания детей. Важно научиться быть вместе со своей семьёй — по-настоящему вместе.

Мои родители были очень светлыми и добрыми людьми. Я не могу назвать себя религиозным, редко хожу в церковь, но внутри меня живёт вера, что нам помогают ангелы-хранители. Может быть, это как раз те самые родные, которых уже нет с нами.

Родители учили меня быть добрым и терпеливым. Я стараюсь следовать их советам, хотя и не всегда получается. Мой папа не был строгим отцом, он был очень любящим и всё свободное время проводил со мной и моей сестрой. Мне кажется, я не похож на отца в плане воспитания детей, меньше времени с ними провожу, более строгий. Наверно, я больше похож на маму: люблю всех строить. Но по-доброму, конечно.

Я до сих пор работаю в детском доме, правда, уже не водителем: из-за проблем со здоровьем меня перевели в механики. Когда я узнал о своей болезни, у меня поменялись жизненные приоритеты. Я жалею о тех моментах, когда дети просили побыть вместе с ними, а я отвечал: «Давайте завтра». Сейчас я понимаю, что на завтра нельзя ничего откладывать. Надо жизнь сегодня, сейчас.